Файл 176098055195.jpg — (182.92KB, 1280x960) 

Во время утренней прогулки по своему участку Валерий Иваныч, в прошлом работник глинозёмного завода, а ныне просто бездельный мужик, внезапно обнаружил дыру. В тени полуголых ветвей старой яблони, неподалёку от забора, чернела дырень, размером с его голову. На фоне серой, усыпанной сухими листьями, подмёрзшей земли она смотрелась совсем неуместно. Её алые влажные края и непроглядная чернота, идущая вглубь, выбивались из мутных, блеклых красок осеннего утра. И она, словно клякса на бумаге, приковывала к себе всё внимание.
Жене о находке он решил ничего не рассказывать, поставив дыру наравне с другими маленькими тайнами, вроде пропитой зарплаты или заначки в матрасе. Однако самого Валерия Иваныча мысли о дыре не покидали. Он, сидел на диване, перед ним остывала нетронутая яичница, а он тупо пялился в экран телевизора, не замечая, что уже полчаса как идёт его любимый сериал. И только дремота, навеянная пасмурной погодой за окном, погрузила его в лёгкое забвение.
Дыра напомнила о себе только после полудня, когда проснувшийся Валерий Иваныч вышел во двор, полный надежд, что утром сновидения просто не отпустили его окончательно. «А сейчас на свежую голову...» За это время дыра не только никуда не делась, но и стала больше — теперь её размеры достигали грудной клетки. Понятно, она не только не собирается уходить сама, но ещё и ворует его землю. Валерий Иваныч, тяжело вздохнув, не без брезгливости подошёл к дыре и глянул вниз. Красноватые, цвета сырого мяса, стенки, на которых тонкими венками переплетались корни, выглядели особенно противно. Из них, словно зубы, как-то неестественно торчали камни, а дна видно не было. Эта картина и так отвращала Валерия Иваныча, но кульминацией стал момент, когда дыра выпустила в его лицо тёплый, зловонный воздух. Он вмиг отпрянул от неё и, разъярённый, попятился в сторону сарая, не сводя взгляда с дыры. Наугад, словно ковбой револьвер, выхватил оттуда тяпку. А после, оставив театральность, полез в сарай в поисках лопаты.
Работа шла тяжело: лопата с трудом вгрызалась в промёрзшую землю. Набирая лишь половину, Валерий Иваныч, кряхтя, метал маленькие грязевые кучки в дыру. Устав, он решил взять перекур. И пока он смолил сигаретку, дыра, точно распробовав на вкус, выплюнула всё, что с таким усердием кидал в неё Валерий Иваныч, прямо ему на ботинок.
Теперь он уже не на шутку взбесился, бросив лопату, он опять почапал в сарай. «Заодно и уборку сделаем», — пронеслось у него в голове. Он начал судорожно выгребать весь накопленный за десятилетия хлам и кидать его в дыру. Он бросил в неё одноногий стул, сломанный радиоприёмник, дырявую канистру и многое другое. Когда ряды хлама уже значительно поредели, Валерий Иваныч почти безумно, с улыбкой до ушей, глядел во тьму, будто провоцировал дыру. Но она, побежденная, затихла и больше не плевалась и даже почти не источала зловонный аромат.
— Ну, чё? Не по зубам тебе такое? — восторжествовал он и, подождав ещё минуту, бросил в неё помятое колесо от велосипеда «Пионер».
Дыра заткнулась, но проблема не была решена полностью — он всё ещё не видел дна. А нужных вещей у него было больше чем ненужных, и теперь он думал, чего бы ещё ему закинуть в дыру. Он прогуливался по уже изрядно опустевшему сараю, как на его глаза попался стоящий в углу, до этого огражденный другим мусором, пузатый пыльный мешок. «Не, Машка меня убьёт», — подумал он, но, осмотрев сарай от стены к стене и представив, что ему придётся отдать на съедение свои инструменты или, не дай бог, рыболовную снасть, протянул задумчивое: «Хотя...»
В этот мешок ещё с незапамятных времён складировали ненужную одежду. Зачем её вообще хранили — вопрос открытый. Кажется, наполнять мешок начала ещё его бабка, а теперь одежду продолжали складывать туда просто по семейной традиции. «Пора уже разомкнуть этот порочный круг!» — продекламировал он и взвалил мешок на спину.
Вскоре в дыру полетели бабушкины сорочки, дедушкина фуфайка, отцовский и, по совместительству, его свадебный костюм. За ними последовали бесконечные, ставшие маленькими, для набравшей в весе Марии платья. И, наконец-то, в его работе стал появляться видимый прогресс: среди бескрайней черноты бугром начали виднеться очертания тряпок. Финалом стало привезенное из Таджикистана его дядей огромное, теплое одеяло из верблюжьей шерсти. Он, схватив его за один край, уже без брезгливости принялся запихивать его внутрь дыры.
Он запихивал и запихивал, запихивал и запихивал...